 Евгений Гаврилов: – Самвел, в сериале «Золотая медуза» вы играете одну из главных ролей. Чем эта роль и сам сериал были симпатичны вам?
Самвел Мужикян: – Во-первых, материал очень добротный. Во-вторых, та компания, которая собралась - все мои большие друзья. Мы никогда в работе не сталкивались, кроме Игоря Лифанова, так как с Игорем мы вместе обучались в театральном институте. Пожалуй, немаловажно, что колорит южный.
Что касается роли, то такого не играл. Во всяком случае, в театре я играл благородных героев, как Арман Дюваль и т.д. А здесь мне пришлось играть, я не буду говорить отрицательного персонажа, потому что в любом положительном персонаже можно найти много отрицательного, но то, что это яркий характер, человека самого по себе мощного. Если дать ему волю, он многого достиг бы. Те ребята, которые сейчас покупают футбольные команды, думаю, начинали именно так.
Мне очень понравилось, что был Евгений Ильич Жариков. Играть с такими актёрами-легендами - это вдвойне почётно. То, что мы соответствовали друг другу, понимали друг друга, подружились - это для меня не простой, не проходящий момент.
Ольга Сидорова, московская актриса - замечательная. У нас сложились тёплые, дружеские отношения, каких бы персонажей мы не играли. Ведь внутри этой истории своя история - она была самой что ни на есть праздничной. Одно дело, каких мы играли персонажей там, по ту сторону рампы - мы были антагонистами друг другу, а другое - ближе человека на съёмочной площадке, во всяком случае из актёрской среды, у меня не было. По идее, мы не можем любить друг друга и относиться симпатично. Это касается и Жарикова.
– Какие эпизоды съёмок этого сериала запомнились вам?
– Там есть сцена драки. Сожалею, что целиком эта драка не вошла. Точнее - не с тех ракурсов это было всё снято. По сценарию драки не должно было быть. Но мы с режиссёром и с Сергеем Мурзиным пришли к выводу, что помимо того что мы друг в друга стреляем, мы всё-таки мужики и необходим момент, когда мы должны выяснять свои отношения без оружия. Соответствовала и погода.
Следует сказать, что здесь нам был Бог в помощь, потому что, когда необходимо, чтобы было солнце - у нас было солнце, когда была желательна пасмурная погода - она была. Когда нам требовались волны - они у нас были. Это действительно так, потому что, как вы понимаете, природу нельзя заказать. И если мы утром снимали одну сцену и была солнечная погода, то как раз к моменту драки сложилось так, что пошёл дождь.
Мы снимали эту сцену в аквапарке и по ходу того, когда мы должны были подниматься: я убегал, а Серёжа гнался за мной, мы обнаружили площадку, залитую дождём, где образовалась большая лужа.
Если бы эту сцену снимал другой оператор, скажем, более профессиональный, я не умаляю способности и достоинства нашего оператора, но тем не менее, это была бы просто мелодия. Эти брызги можно было более поэтично снять - был бы другой эффект, лишний плюсик в достоинства картины.
Этот момент запомнился мне ещё и потому, что мы старались, а режиссёр, как Станиславский, говорил: «Не верю!», потому что удары, которые наносил я и Серёжа были менее убедительными, чем должно было быть в реальности. На последних дублях мы уже чуть ли не действительно друг другу надавали. Остались ссадины, ушибы, но это стоило того. Зритель это не увидит, не заметит, но, может, поймёт, что драка была реальной.
– Вашу работу на сцене особо отмечают. Как вам удаётся совмещать работу в кино и театре?
– Не могу сказать - трудно или сложно совмещать их. Для меня важнее театр. В театре проявляется, правда ли ты актёр или нет. Не всегда киношным актёрам удаётся на сцене быть такими же убедительными, как в кино. Кино - это более шоу-культура. А театр - живое искусство. Здесь ты не имеешь дублей. Если осрамился - ты осрамился, если упал лицом - то ты упал. В кино это заменяют монтаж, дубли, много другое, что в нём присутствует: за тебя могут сыграть, о тебе могут сказать. В театре это никому не удавалось - сразу видно, кто ты. С этой точки зрения для меня театр важнее. А способ существования? В кино он немножечко другой. Так как ты играешь в театре, в кино ты не можешь играть. Здесь особые правила. Это то же, что играть в футбол во дворе у себя и после этого выйти играть на стадион.
– Сегодня вам более предпочтителен антрепризный или стационарный театр?
– Поскольку после театрального института имел счастье работать в репертуарном театре, считаю, что молодому актёру он необходим позарез. Только там, варясь в этом котле, он может какие-то навыки приобрести. В репертуарном театре всегда, во всяком случае мне повезло так, всегда должны быть «мамы», «папы», «дяди» и «тёти». Это я имею в виду актёров старшего поколения. Если это родственная среда, если ты даёшь понять остальным, что ты нормальный человек, не с каким-то буйным характером и тебе на всё не наплевать, а ты входишь в семью, в театр, в труппу, то тебе обязательно надо пройти эту школу. Обязательно!
А антрепризный театр предполагает какое-то мастерство за спиной, навыки, которые ты отточил в репертуарном. Ты уже из себя что-то «слепил». Антрепризный театр предполагает присутствие звёзд. А раз звёзды, то значит, с ними должны стоять рядом актёры путь не звёзды, но такие, которые во всяком случае могут с ними наравне играть. Это как в своё время произошло с Ричардом Гиром в «Красотке». Никто же не знал до этого о Джулии Робертс. Я имею в виду не широкие слои населения. Она достойно в паре с ним сыграла.
Это я провожу параллель с антрепризным театром. Если ты сыграешь достойным образом со звёздным партнёром - тебя отметит зритель и заметят службы, которые занимаются раскручиванием кино, рекламы или чего-то ещё.
Или придёт тот же Никита Михалков и скажет: «Самвел, дорогой, я тебя так долго искал! Именно такого, как ты. Нигде я тебя не видел, а вот в театре нашёл того, кто мне нужен...» Эту молитву себе каждую ночь в течение двух лет читаю.
– Расскажите, как впервые появился ваш дружеский коллектив из вас, Алексея Климушкина, Игоря Лифанова и Дмитрия Нагиева?
– Дело в том, что мы все вместе учились в театральном институте. Получилось так, что с первого курса и по сегодняшний день, как стали мы тогда друзьями, так и по сей день общаемся, дружим. Сейчас чуть поменьше, потому что каждый из нас в своих проблемах. Надо отдать должное Диме Нагиеву, который собрал нас всех уже спустя пять или шесть лет после института и сказал: «Ребята, я хочу, чтобы мы все вместе собрались и начали работать». Была «Кыся» по Кунину, а потом «Эротикон» по Боккаччо, то бишь «Декамерон».
Где-то наши дружеские отношения, скажем так, поистёрлись немножко, но это время. Не потому что кто-то на кого-то обиду затаил, а просто потому, что время вырывает нас, мы не можем постоянно идти одной командой. Если нас зовут в сторону, то мы должны ещё где-то чего-то. Это идёт в ущерб дружбе, но тем не менее...
Если иметь в виду дружбу, когда друг другу звонят - это не то. Но когда ты знаешь, что человеку плохо или хорошо и надо позвонить или подъехать, ещё что-то сказать, то это у нас есть. Двери моего дома для моих друзей открыты. Они об этом знают и очень часто пользуются этим в ущерб мне. А так мы, конечно, поддерживаем дружеские отношения.
– Что вас постоянно сближает?
– Вначале нас объединяли женщины, водка и разгульная молодая жизнь. А потом водки, женщин стало поменьше, а на первые роли больше выходила работа.
– Что вы считаете самым главным в мужской дружбе? Без чего она не может состояться?
– Наверное, без бескорыстия, симпатии. Я своих друзей определяю как братьев. Если друг - это брат. А какое отношение может быть к брату? Он - твой родной человек, хочешь ты или не хочешь, ты должен его любить. Это данность, от которой не отойти в сторону. А в дружбе если нет симпатии, то зачем тогда эта дружба? Ради чего? Если ты не сопереживаешь ему, если не симпатичен?
– Как складывались ваши отношения с ТВ?
– В шоу-программы влезать пока не желаю. Был художественным руководителем программы «Маленькие комедии», на С-Пб, «5 канале». Мы с Игорем Лифановым взялись за эту программу. Позднее и Лёшу Климушкина «приволок».
От безудержного желания играть я и попал на ТВ. То, что придумал, было сродни «Ералашу». Сочинял сюжеты, был режиссёром, продюсером, художественным руководителем, сценаристом. Всё держалось на мне. Мы играли, как в «Ералаше», маленькие скетчи. Я придумывал их исходя из анекдотов, каких-то рассказов, развивал и делал маленькие новеллы по 3-5 минут, иногда и больше. И мы с Игорем Лифановым всё это разыгрывали.
Потом Лёша позвонил и сказал: «Что же это вы, друзья мои такие, меня с собой не берёте?» Совесть меня немножко помучила, и я сказал: «Лёш, давай!».
– Какую роль в вашей жизни занимают вокал и танцы?
– Я это любил, люблю, и, надеюсь, когда-нибудь настанет время, когда смогу совершенно полноценно играть и в мюзиклах. Я человек поющий, сочиняю музыку, стихи. Сейчас у меня есть одно предложение, правда, это не музыкальный спектакль, но спектакль, к которому сочинил уже две песни. Буквально вчера дописал последний куплет. Надеюсь, это режиссёру покажу. Первую песню показал, это ей очень понравилось, и вот придумал вторую. Если это пройдёт, то будет в спектакле как бы отдельный музыкальный номер, который более ярко раскрывает проблему этой пьесы.
– У вас есть музыкальное образование?
– Я закончил музыкальную школу в детстве по аккордеону. Но это не мешает мне играть на восьми инструментах. Это гитара, фортепиано, труба, альт, валторна, туба, барабан, блок-флейта.
Будучи школьником, я создал со своими друзьями музыкальную группу. Вот там я играл на клавишах, гитаре, пел.
– Какая нужда вас заставила освоить столько духовых инструментов?
– А в армии было делать нечего. И вот там вначале попробовал альт, потом трубу (рядом валялась в оркестре). А поскольку знал и нотную грамоту и слух у меня хороший, начал осваивать эти инструменты. Вроде бы получилось. Я играл даже на танцах, на клубных мероприятиях.
– Когда вы впервые задумались о работе артиста? Что послужило вашей первой пробой в этой работе?
– Это было с детства. Мне было два или три года, когда старший брат говорил маме, что пойдёт со мной погуляет, а на самом деле меня брали и ходили в кино. Они с друзьями смотрели фильмы с Жаном Марэ, включая «Горбуна», «Капитана», «Человека-амфибию». Всё это я пересмотрел в детстве. Вот так со мной ходили гулять. Смотрел, смотрел, и с того времени у меня появилась убеждённость, что мне нужно только вот это.
– Имели ваши родители отношение к театру или кино?
– Нет, отец был водителем, а мама работала директором в библиотеке. В детстве не скажу, что много читал, но картинок в библиотеке разглядывал очень много.
– Какой из моментов вашей жизни можно назвать поворотным в том плане, что с этого момента вы решили для себя стать только артистом?
– Я как ракета. Как хотел, так и хотел. После школы, по совету родителей, которые не пускали меня в театральный, поступил в ФИНЭК, финансово-экономический институт. Со второго курса меня призвали в армию. Там, будучи солдатом, когда мне оставалось дослуживать четыре месяца, тайком убегал в самоволку и поступил в театральный институт.
В части узнали об этом. Нашлись «добрые» люди, которые сказали: «А знаете, куда Самвел убегал?». Начальство знало, что я убегал, но думало, по девочкам, туда-сюда. Это тоже было, но днём-то не всегда по девочкам побежишь... Я прикидывался больным, шёл в санчасть, а оттуда убегал через забор…
И вместо четырёх месяцев я задержался больше, чем на полгода. Когда я пришёл, уже была пройдена середина нашего первого курса. Но педагог сказал: «Самвел, мы тебя будем ждать. Поэтому без всякого».
– С чего начинается сегодня день Самвела Мужикяна? Когда вы считаете его удавшимся?
– Удавшийся день, когда ты много успел хорошего сделать. А день начинается элементарно просто. Я каждый день занимаюсь спортом. Полдня я трачу на то, чтобы заниматься, качаться, бегать, приводить себя в спортивную форму, а вторую часть дня курю, пью, провожу досуг. Во мне это как-то сочетается: белое с черным.
– Были в вашей жизни попытки серьёзно заниматься языками?
– К сожалению, на всё времени не хватает. Если я чем-то усиленно занимаюсь, то быстро схватываю. Я хочу заняться языками. Посмотрим. Это требует времени в ущерб чего-то. Сейчас передо мной другие планы, поэтому до языков руки не доходят.
– С чем связаны ваши сегодняшние планы?
– Сегодняшние планы связаны с антрепризой, со спектаклями и кинопроектами. Очень хочется показать, что ты не только в театре что-то достиг, но и в кино что-то можешь.
– Что вы могли бы сказать о кино и сериалах?
– Пока у меня нет такого опыта, что лучше, кино или сериал. Вот я снялся в двадцати фильмах и в тридцати сериалах. Я думаю, что роли это особой не играет. Какая команда? Какой режиссёр? Если бы это был Александр Митта, который снимает такие сериалы, как «Граница. Таёжный роман»… Очень уважаю этого человека как профессионального режиссёра. Мне всё равно: фильмы он снимает, мультфильм - какая разница? Лишь бы это был интересный режиссёр, который чему-то научил, дал то, что ты до этого не знал. Или лишний раз убедился, что ты на правильном пути.
У меня масса друзей среди молодых кинорежиссёров. С ними интересно: что-то кто-то из них мне объясняет по жизни, но так и я могу что-то объяснить. Всё равно это какой-то опыт. Никто из них фильмы не снимал, всё сериалы. Мол, сериал, а кино потом.
Вот почему я говорил про ту драку? Потому что в нормальном фильме, как предполагаю, это заранее было бы известно, заранее в Питере мы это отрепетировали. Приехали туда, на месте бы определили какие-то особенности. Но этого же не было. Сериал предполагает какой-то поток. Поточность не всегда хороша. Вот с этим я сталкивался. А с кино у меня не было никаких отношений.
– Какими видами спорта вы занимались до театра?
– Всё было полу. Полудзюдо, полусамбо, каратэ, рукопашный бой. Всё по чуть-чуть, то есть какой-то направленности спортивной не было. Когда мы были мальчишками, мы больше хотели играть в футбол. Мы же больше занимались упражнениями, нежели драками. Тем более, это было советское время, когда не совсем так относились к спорту, как сегодня.
– Что прочитано вами за последние месяцы? Какую литературу вы предпочитаете?
– Люблю историческую литературу, Бориса Акунина, если сказать из последних ярких - именно он. Очень увлекательно пишет. С нетерпением ожидал фильмы «Турецкий гамбит», «Статский советник», потому что материал хорошо знал, добротно. Из классической литературы - то, что раньше любил, вот это и люблю. Как любил Толстого и Достоевского, так их и люблю. Иностранцев не читаю. Вяло. В русской литературе более понятно. Не в смысле более разжёвано, а мне близко. Рассказы Чехова люблю, пьесы - не совсем, потому что у меня к ним своё отношение. Не нашёлся ещё режиссер, который помог бы мне всё это разжевать.
– Ваши пожелания телезрителям города Бийска Алтайского края?
– Чаще включайте телевизор, когда будет фильм с участием актёра Мужикяна. И приятного вам просмотра. А по жизни - не отчаиваться, не грустить, любить ближних, терпимее к ним относиться. |
