Евгений Гаврилов: – Самвел, в сериале «Золотая медуза» вы играете одну из главных ролей. Чем эта роль и сам сериал были симпатичны вам?

Самвел Мужикян: – Во-первых, материал очень добротный. Во-вторых, та компания, которая собралась - все мои большие друзья. Мы никогда в работе не сталкивались, кроме Игоря Лифанова, так как с Игорем мы вместе обучались в театральном институте. Пожалуй, немаловажно, что колорит южный.

Что касается роли, то такого не играл. Во всяком случае, в театре я играл благородных героев, как Арман Дюваль и т.д. А здесь мне пришлось играть, я не буду говорить отрицательного персонажа, потому что в любом положительном персонаже можно найти много отрицательного, но то, что это яркий характер, человека самого по себе мощного. Если дать ему волю, он многого достиг бы. Те ребята, которые сейчас покупают футбольные команды, думаю, начинали именно так.

Мне очень понравилось, что был Евгений Ильич Жариков. Играть с такими актёрами-легендами - это вдвойне почётно. То, что мы соответствовали друг другу, понимали друг друга, подружились - это для меня не простой, не проходящий момент.

Ольга Сидорова, московская актриса - замечательная. У нас сложились тёплые, дружеские отношения, каких бы персонажей мы не играли. Ведь внутри этой истории своя история - она была самой что ни на есть праздничной. Одно дело, каких мы играли персонажей там, по ту сторону рампы - мы были антагонистами друг другу, а другое - ближе человека на съёмочной площадке, во всяком случае из актёрской среды, у меня не было. По идее, мы не можем любить друг друга и относиться симпатично. Это касается и Жарикова.

– Какие эпизоды съёмок этого сериала запомнились вам?

– Там есть сцена драки. Сожалею, что целиком эта драка не вошла. Точнее - не с тех ракурсов это было всё снято. По сценарию драки не должно было быть. Но мы с режиссёром и с Сергеем Мурзиным пришли к выводу, что помимо того что мы друг в друга стреляем, мы всё-таки мужики и необходим момент, когда мы должны выяснять свои отношения без оружия. Соответствовала и погода.

Следует сказать, что здесь нам был Бог в помощь, потому что, когда необходимо, чтобы было солнце - у нас было солнце, когда была желательна пасмурная погода - она была. Когда нам требовались волны - они у нас были. Это действительно так, потому что, как вы понимаете, природу нельзя заказать. И если мы утром снимали одну сцену и была солнечная погода, то как раз к моменту драки сложилось так, что пошёл дождь.

Мы снимали эту сцену в аквапарке и по ходу того, когда мы должны были подниматься: я убегал, а Серёжа гнался за мной, мы обнаружили площадку, залитую дождём, где образовалась большая лужа.

Если бы эту сцену снимал другой оператор, скажем, более профессиональный, я не умаляю способности и достоинства нашего оператора, но тем не менее, это была бы просто мелодия. Эти брызги можно было более поэтично снять - был бы другой эффект, лишний плюсик в достоинства картины.

Этот момент запомнился мне ещё и потому, что мы старались, а режиссёр, как Станиславский, говорил: «Не верю!», потому что удары, которые наносил я и Серёжа были менее убедительными, чем должно было быть в реальности. На последних дублях мы уже чуть ли не действительно друг другу надавали. Остались ссадины, ушибы, но это стоило того. Зритель это не увидит, не заметит, но, может, поймёт, что драка была реальной.

– Вашу работу на сцене особо отмечают. Как вам удаётся совмещать работу в кино и театре?

– Не могу сказать - трудно или сложно совмещать их. Для меня важнее театр. В театре проявляется, правда ли ты актёр или нет. Не всегда киношным актёрам удаётся на сцене быть такими же убедительными, как в кино. Кино - это более шоу-культура. А театр - живое искусство. Здесь ты не имеешь дублей. Если осрамился - ты осрамился, если упал лицом - то ты упал. В кино это заменяют монтаж, дубли, много другое, что в нём присутствует: за тебя могут сыграть, о тебе могут сказать. В театре это никому не удавалось - сразу видно, кто ты. С этой точки зрения для меня театр важнее. А способ существования? В кино он немножечко другой. Так как ты играешь в театре, в кино ты не можешь играть. Здесь особые правила. Это то же, что играть в футбол во дворе у себя и после этого выйти играть на стадион.

– Сегодня вам более предпочтителен антрепризный или стационарный театр?

– Поскольку после театрального института имел счастье работать в репертуарном театре, считаю, что молодому актёру он необходим позарез. Только там, варясь в этом котле, он может какие-то навыки приобрести. В репертуарном театре всегда, во всяком случае мне повезло так, всегда должны быть «мамы», «папы», «дяди» и «тёти». Это я имею в виду актёров старшего поколения. Если это родственная среда, если ты даёшь понять остальным, что ты нормальный человек, не с каким-то буйным характером и тебе на всё не наплевать, а ты входишь в семью, в театр, в труппу, то тебе обязательно надо пройти эту школу. Обязательно!

А антрепризный театр предполагает какое-то мастерство за спиной, навыки, которые ты отточил в репертуарном. Ты уже из себя что-то «слепил». Антрепризный театр предполагает присутствие звёзд. А раз звёзды, то значит, с ними должны стоять рядом актёры путь не звёзды, но такие, которые во всяком случае могут с ними наравне играть. Это как в своё время произошло с Ричардом Гиром в «Красотке». Никто же не знал до этого о Джулии Робертс. Я имею в виду не широкие слои населения. Она достойно в паре с ним сыграла.

Это я провожу параллель с антрепризным театром. Если ты сыграешь достойным образом со звёздным партнёром - тебя отметит зритель и заметят службы, которые занимаются раскручиванием кино, рекламы или чего-то ещё.

Или придёт тот же Никита Михалков и скажет: «Самвел, дорогой, я тебя так долго искал! Именно такого, как ты. Нигде я тебя не видел, а вот в театре нашёл того, кто мне нужен...» Эту молитву себе каждую ночь в течение двух лет читаю.

– Расскажите, как впервые появился ваш дружеский коллектив из вас, Алексея Климушкина, Игоря Лифанова и Дмитрия Нагиева?

– Дело в том, что мы все вместе учились в театральном институте. Получилось так, что с первого курса и по сегодняшний день, как стали мы тогда друзьями, так и по сей день общаемся, дружим. Сейчас чуть поменьше, потому что каждый из нас в своих проблемах. Надо отдать должное Диме Нагиеву, который собрал нас всех уже спустя пять или шесть лет после института и сказал: «Ребята, я хочу, чтобы мы все вместе собрались и начали работать». Была «Кыся» по Кунину, а потом «Эротикон» по Боккаччо, то бишь «Декамерон».

Где-то наши дружеские отношения, скажем так, поистёрлись немножко, но это время. Не потому что кто-то на кого-то обиду затаил, а просто потому, что время вырывает нас, мы не можем постоянно идти одной командой. Если нас зовут в сторону, то мы должны ещё где-то чего-то. Это идёт в ущерб дружбе, но тем не менее...

Если иметь в виду дружбу, когда друг другу звонят - это не то. Но когда ты знаешь, что человеку плохо или хорошо и надо позвонить или подъехать, ещё что-то сказать, то это у нас есть. Двери моего дома для моих друзей открыты. Они об этом знают и очень часто пользуются этим в ущерб мне. А так мы, конечно, поддерживаем дружеские отношения.

– Что вас постоянно сближает?

– Вначале нас объединяли женщины, водка и разгульная молодая жизнь. А потом водки, женщин стало поменьше, а на первые роли больше выходила работа.

– Что вы считаете самым главным в мужской дружбе? Без чего она не может состояться?

– Наверное, без бескорыстия, симпатии. Я своих друзей определяю как братьев. Если друг - это брат. А какое отношение может быть к брату? Он - твой родной человек, хочешь ты или не хочешь, ты должен его любить. Это данность, от которой не отойти в сторону. А в дружбе если нет симпатии, то зачем тогда эта дружба? Ради чего? Если ты не сопереживаешь ему, если не симпатичен?

– Как складывались ваши отношения с ТВ?

– В шоу-программы влезать пока не желаю. Был художественным руководителем программы «Маленькие комедии», на С-Пб, «5 канале». Мы с Игорем Лифановым взялись за эту программу. Позднее и Лёшу Климушкина «приволок».

От безудержного желания играть я и попал на ТВ. То, что придумал, было сродни «Ералашу». Сочинял сюжеты, был режиссёром, продюсером, художественным руководителем, сценаристом. Всё держалось на мне. Мы играли, как в «Ералаше», маленькие скетчи. Я придумывал их исходя из анекдотов, каких-то рассказов, развивал и делал маленькие новеллы по 3-5 минут, иногда и больше. И мы с Игорем Лифановым всё это разыгрывали.

Потом Лёша позвонил и сказал: «Что же это вы, друзья мои такие, меня с собой не берёте?» Совесть меня немножко помучила, и я сказал: «Лёш, давай!».

– Какую роль в вашей жизни занимают вокал и танцы?

– Я это любил, люблю, и, надеюсь, когда-нибудь настанет время, когда смогу совершенно полноценно играть и в мюзиклах. Я человек поющий, сочиняю музыку, стихи. Сейчас у меня есть одно предложение, правда, это не музыкальный спектакль, но спектакль, к которому сочинил уже две песни. Буквально вчера дописал последний куплет. Надеюсь, это режиссёру покажу. Первую песню показал, это ей очень понравилось, и вот придумал вторую. Если это пройдёт, то будет в спектакле как бы отдельный музыкальный номер, который более ярко раскрывает проблему этой пьесы.

– У вас есть музыкальное образование?

– Я закончил музыкальную школу в детстве по аккордеону. Но это не мешает мне играть на восьми инструментах. Это гитара, фортепиано, труба, альт, валторна, туба, барабан, блок-флейта.

Будучи школьником, я создал со своими друзьями музыкальную группу. Вот там я играл на клавишах, гитаре, пел.

– Какая нужда вас заставила освоить столько духовых инструментов?

– А в армии было делать нечего. И вот там вначале попробовал альт, потом трубу (рядом валялась в оркестре). А поскольку знал и нотную грамоту и слух у меня хороший, начал осваивать эти инструменты. Вроде бы получилось. Я играл даже на танцах, на клубных мероприятиях.

– Когда вы впервые задумались о работе артиста? Что послужило вашей первой пробой в этой работе?

– Это было с детства. Мне было два или три года, когда старший брат говорил маме, что пойдёт со мной погуляет, а на самом деле меня брали и ходили в кино. Они с друзьями смотрели фильмы с Жаном Марэ, включая «Горбуна», «Капитана», «Человека-амфибию». Всё это я пересмотрел в детстве. Вот так со мной ходили гулять. Смотрел, смотрел, и с того времени у меня появилась убеждённость, что мне нужно только вот это.

– Имели ваши родители отношение к театру или кино?

– Нет, отец был водителем, а мама работала директором в библиотеке. В детстве не скажу, что много читал, но картинок в библиотеке разглядывал очень много.

– Какой из моментов вашей жизни можно назвать поворотным в том плане, что с этого момента вы решили для себя стать только артистом?

– Я как ракета. Как хотел, так и хотел. После школы, по совету родителей, которые не пускали меня в театральный, поступил в ФИНЭК, финансово-экономический институт. Со второго курса меня призвали в армию. Там, будучи солдатом, когда мне оставалось дослуживать четыре месяца, тайком убегал в самоволку и поступил в театральный институт.

В части узнали об этом. Нашлись «добрые» люди, которые сказали: «А знаете, куда Самвел убегал?». Начальство знало, что я убегал, но думало, по девочкам, туда-сюда. Это тоже было, но днём-то не всегда по девочкам побежишь... Я прикидывался больным, шёл в санчасть, а оттуда убегал через забор…

И вместо четырёх месяцев я задержался больше, чем на полгода. Когда я пришёл, уже была пройдена середина нашего первого курса. Но педагог сказал: «Самвел, мы тебя будем ждать. Поэтому без всякого».

– С чего начинается сегодня день Самвела Мужикяна? Когда вы считаете его удавшимся?

– Удавшийся день, когда ты много успел хорошего сделать. А день начинается элементарно просто. Я каждый день занимаюсь спортом. Полдня я трачу на то, чтобы заниматься, качаться, бегать, приводить себя в спортивную форму, а вторую часть дня курю, пью, провожу досуг. Во мне это как-то сочетается: белое с черным.

– Были в вашей жизни попытки серьёзно заниматься языками?

– К сожалению, на всё времени не хватает. Если я чем-то усиленно занимаюсь, то быстро схватываю. Я хочу заняться языками. Посмотрим. Это требует времени в ущерб чего-то. Сейчас передо мной другие планы, поэтому до языков руки не доходят.

– С чем связаны ваши сегодняшние планы?

– Сегодняшние планы связаны с антрепризой, со спектаклями и кинопроектами. Очень хочется показать, что ты не только в театре что-то достиг, но и в кино что-то можешь.

– Что вы могли бы сказать о кино и сериалах?

– Пока у меня нет такого опыта, что лучше, кино или сериал. Вот я снялся в двадцати фильмах и в тридцати сериалах. Я думаю, что роли это особой не играет. Какая команда? Какой режиссёр? Если бы это был Александр Митта, который снимает такие сериалы, как «Граница. Таёжный роман»… Очень уважаю этого человека как профессионального режиссёра. Мне всё равно: фильмы он снимает, мультфильм - какая разница? Лишь бы это был интересный режиссёр, который чему-то научил, дал то, что ты до этого не знал. Или лишний раз убедился, что ты на правильном пути.

У меня масса друзей среди молодых кинорежиссёров. С ними интересно: что-то кто-то из них мне объясняет по жизни, но так и я могу что-то объяснить. Всё равно это какой-то опыт. Никто из них фильмы не снимал, всё сериалы. Мол, сериал, а кино потом.

Вот почему я говорил про ту драку? Потому что в нормальном фильме, как предполагаю, это заранее было бы известно, заранее в Питере мы это отрепетировали. Приехали туда, на месте бы определили какие-то особенности. Но этого же не было. Сериал предполагает какой-то поток. Поточность не всегда хороша. Вот с этим я сталкивался. А с кино у меня не было никаких отношений.

– Какими видами спорта вы занимались до театра?

– Всё было полу. Полудзюдо, полусамбо, каратэ, рукопашный бой. Всё по чуть-чуть, то есть какой-то направленности спортивной не было. Когда мы были мальчишками, мы больше хотели играть в футбол. Мы же больше занимались упражнениями, нежели драками. Тем более, это было советское время, когда не совсем так относились к спорту, как сегодня.

– Что прочитано вами за последние месяцы? Какую литературу вы предпочитаете?

– Люблю историческую литературу, Бориса Акунина, если сказать из последних ярких - именно он. Очень увлекательно пишет. С нетерпением ожидал фильмы «Турецкий гамбит», «Статский советник», потому что материал хорошо знал, добротно. Из классической литературы - то, что раньше любил, вот это и люблю. Как любил Толстого и Достоевского, так их и люблю. Иностранцев не читаю. Вяло. В русской литературе более понятно. Не в смысле более разжёвано, а мне близко. Рассказы Чехова люблю, пьесы - не совсем, потому что у меня к ним своё отношение. Не нашёлся ещё режиссер, который помог бы мне всё это разжевать.

– Ваши пожелания телезрителям города Бийска Алтайского края?

– Чаще включайте телевизор, когда будет фильм с участием актёра Мужикяна. И приятного вам просмотра. А по жизни - не отчаиваться, не грустить, любить ближних, терпимее к ним относиться.

Евгений Гаврилов:– Сергей, несколько слов о сериале «Золотая медуза», который должен вот-вот появиться на канале "РЕН-ТВ". Чем интересна для вас ваша роль?

Сергей Мурзин: – В этом сериале так получилось, что я первый раз за всю историю своей кинематографической деятельности сыграл главную положительную роль. До этого мне доставались только люди с противоположной стороны.

Кроме того, для исполнения этой роли мне необходимо было сильно похудеть. Я похудел на 18 килограммов. У нас в Петербурге есть центр семейной медицины, в котором занимаются иглоукалыванием, мануальной терапией и прочим. Я пришёл туда, меня обследовали, и с помощью иглоукалывания, придерживаясь специальной диеты, удалось похудеть на нужное количество килограммов (с 54-го размера одежды вернулся в 48-й – Ред.). Мне надо было полностью поменять свой имидж, опустить волосы, изменить их цвет.

– Вы собираетесь поддерживать достигнутый вами сегодня вес?

– Всё будет зависеть от предложений в кинематографе. Если режиссёр скажет мне, что надо потолстеть - потолстею, если похудеть - похудею. Профессия актёра в этом и состоит. Александр Калягин, для того чтобы сыграть в «Здравствуйте, я ваша тётя!», поправился, а потом ему нужно было срочно похудеть - и он худел. Это элемент профессии.

– Вы хотите подумать, прежде чем нахмурить бровь. В каждой роли для вас важен характер персонажа, его внутренний мир. Как вы готовились к съёмкам роли в новом сериале?

– Мы с режиссёром Стасом Мареевым работали и обсуждали - кто этот человек? Каким видит его режиссёр, каким я его вижу на экране? И потом пришлось включать актёрские навыки - то, что получено в театральном институте. Это - ты в предлагаемых обстоятельствах, вхождение в образ, создание истории своего героя. Приходилось читать, тренироваться. Потому что там телохранитель не кого-нибудь, а вице-мэра города, который владеет восточными единоборствами, общается с оружием, с людьми. Приходилось разговаривать с ребятами из охранных, силовых структур, тренироваться и привыкать держать в руках оружие, которое с армии не держал, всё вспоминать.

– Какой из съемочных дней нового сериала вам больше всего запомнился?

– Хорошо запомнился каждый съёмочный день. Было очень интересно, весело. Во-первых, была очень сильная команда. Поработать на одной съёмочной площадке с таким актёром, как Евгений Жариков - это уже счастье для любого российского актёра. А когда ещё, кроме того, собираются такие актёры, как Игорь Лифанов, Николай Годовиков - с такими партнёрами только работать и работать.

Ярко мне запомнилось два эпизода. Первый - когда мы снимали одну из сцен, где наши герои прикрывают Хана с его телохранителем, который спасает свою дочку Катю. Её играет Ольга Сидорова. Они выбегают из какого-то заброшенного здания, и комната, в которой она находилась, взрывается.

Меня поразило, что Евгений Жариков, в общем-то, пожилой, в возрасте человек отказался от дублёра и всё это делал сам. Выбегал, падал, прикрывал Олю собой - все трюки выполнял сам, без каскадёра. Так как я это тоже делаю в кино, не знаю - смогу ли я в таком возрасте это повторить или нет? Поэтому на него смотрели с широко раскрытыми глазами. Было очень интересно.

Запомнилась ещё наша драка с Самвелом Мужикяном, который играет отрицательного персонажа, а я - положительного. Драка проходила в достаточно тяжёлых условиях: постоянно шёл дождь, был сильный ветер, было штормовое предупреждение, и все мы, мокрые с ног до головы, дрались, возюкались в лужах. А потом переехали на другой объект, и там надо было играть сухих, сытых и здоровых ребят...

А в принципе, если брать по каждому дню, мне запомнилось всё.

– Где вы служили в армии? Кто стал вашим первым наставником уникальных номеров?

– Служба была обычная, служил я в мотострелковых войсках. А своим наставником стал, наверное, я сам. Так получилось, что в молодости, занимаясь всякими видами спорта - дзюдо, каратэ, восточными единоборствами - кунфу, и др., освоил как элементы тренировок дыхательную гимнастику цыгун. Получилось так, что, будучи студентом Ярославского театрального института, куда я поступил после армии, мне посчастливилось, ещё в советское время, выехать во Францию, в Париж, где возле центра Жоржа Помпиду на площади я увидел бродячих артистов - клоунов, мимов, музыкантов. Там была группа ребят из Китая или из Кореи, которые работали с экстремальными номерами. Мне это очень понравилось, и я долго смотрел за ними. Дня три или четыре я наблюдал, а потом решил попробовать это сделать, когда вернусь домой.

Меня этому никто не учил, учился сам. Ходить по стёклам, дышать огнём. Брал книги, которые тогда стали появляться, читал, экспериментировал на себе. Вроде бы получилось.

Были сложности... Очень сложно было подавить рвотный рефлекс, например, при заглатывании ножа. Там тоже существуют элементы тренировки, которые описаны в книгах. Главное - хотеть что-либо сделать.

– Чем помогает эстрада вам в театре, и чем театр помогает эстраде?

– Наверное, всем. На эстраде ты себя чувствуешь более раскованно, потому что происходит живое общение со зрителем, так сказать, глаза в глаза, когда ты можешь поговорить со зрителем, подойдя к нему при полном зале. Это очень помогает, когда ты работаешь со спектаклем, потому что это свобода, а свобода общения со сценой всё равно, что в театре, что на эстраде - классическая. Ты в предлагаемых обстоятельствах в роли, которую в настоящее время играешь. Если ты внутренне свободен, то от этого получается какой-то внутренний кураж и свобода полёта фантазии во время спектакля. Можно импровизировать. Очень многие драматические актёры идут сейчас на эстраду, но не у всех это получается, к сожалению. Этому надо учиться. Я закончил театральный институт по специальности «эстрадный факультет» и по диплому являюсь актёром эстрады. Нужно принять во внимание, что драматических актёров учат четыре года, а актёров эстрады - пять. Так какой же из этих жанров легкий?

– В детстве вы закончили музыкальную школу. Как она вам помогла в будущем?

– Во-первых, музыка - это замечательно. Когда ты заканчиваешь классическую музыкальную школу, она прививает у любого человека, ребёнка, который начинает учиться, вкус к хорошей музыке. Благодаря музыкальной школе я полюбил хорошую классическую музыку. Научился читать ноты, владеть инструментом, вокалом. В моей профессии это сильно пригодилось. Это то, что я пытаюсь своим детям дать. Они у меня нормальные ребята, хотят заниматься этим. Всё дело в том, что как они потом дальше пойдут? Они маленькие, пока учатся с охотой. А что будет в будущем - посмотрим.

– Вы даже сыграли роль выдающегося музыканта, которую мало кто знает. Вы более известны по криминальным ролям...

– В русской версии моя роль была маленькая. А вот во французской - достаточно большая.

– В вашу жизнь, как фатум, периодически врываются братки с благодарностью за роль, сыгранную в «Брате». Какой из последних эпизодов был связан с ними?

– Буквально две или три недели назад на одном из мероприятий присутствовали как раз такие «товарищи», которые, подогрев себя горячительными напитками, пытались пристроить свою энергию. А так как энергию направить было некуда, то мне пришлось её скорректировать. Я взял гитару, сел и тупо с ними сидел три с половиной часа, играл и пел песни, которые они слушают и знают. Где-то пел сам, где-то - хором. И конфликтные ситуации, которые назревали, утихли. Музыка всех объединила.

– Вы выступили как положительный герой, принеся мир в мероприятие...

– Я выступил как один из них, который владеет ситуацией и материалом. Нужны была разрядка людям такого порядка - они её и получили.

– Много лет вы играли в детской филармонии. Какие роли вам более всего нравилось исполнять?

– Я переиграл массу ролей. Был и Бабой-Ягой, Медведем, Месяцем в спектакле «Двенадцать месяцев» (по-моему, переиграл их всех, кроме Мая и Декабря), Дед Морозом и Лесником. Был Рыбой-китом и старшим братом в «Коньке-горбунке»... Кем только не был! Мне нравилось играть всё. Как раз в детской филармонии был симбиоз театра и эстрады, так как с детьми нельзя общаться через четвёртую стену, а надо общаться напрямую. В этом хорошая школа, которую я прошёл в детской филармонии. Любая роль, которую ты делаешь на детях, проверяется. Дети настолько честные зрители, что они сразу говорят - хороший ты или плохой. Если твоя роль удалась и они тебе поверили – значит, будут тебя слушать и идти за действием во время спектакля. Если ты как актёр не вызвал у них доверия своим персонажем, своей игрой и своей правдой, то спектакль будет сорван.

– Почему вы ушли из филармонии? Не стали связывать свою судьбу со сказкой?

– Получилось так, что в 1995 году наступили сложные времена для всех и для детской филармонии в частности. Туда пришло новое начальство - новый директор, новый редактор, которые решили, что детская филармония должна воспитывать в детях чувство прекрасного, но не через спектакли, которые мы делали, а через музыкальные произведения. И поменялась концепция филармонии. Они стали приглашать хороших музыкантов (там сейчас проходят замечательные концерты), но то, что было связано со спектаклями, тогда было закрыто. А жить на ёлочную кампанию, сами понимаете, смысла нет.

– Вами сыграны самые разноплановые роли в фильмах - от великих пианистов до самых отъявленных отморозков. Какую из сыгранных ролей вы считаете своей наибольшей удачей?

– Да вот, опять повторили фильм «Брат». А в принципе, мне не стыдно ни за одну работу, которую я сделал в кино. Но, на мой взгляд, самая яркая, кричащая в фильме «Брат». И, наверное, персонаж Боря из сериала «Убойная сила». Он получился очаровательный, комичный - не такой, как все.

– Какие роли вас более всего привлекают: комичные, драматичные?

– Какие проще сыграть. Прощё и гораздо интереснее в плане приспособления сыграть отъявленного негодяя. Там очень много приспособлений, чтобы сыграть и остаться человеком, вызвав симпатию у зрителя. Если у меня получился образ положительного героя в последнем сериале - дай Бог, может быть, режиссёры будут чаще приглашать на положительных героев. Я не думал над этим вопросом – будет, не будет.

– Как вы относитесь к фильмам, подобным «Брату»? Не испытываете ли вы угрызений совести за то, что предлагается из кино нынешнему поколению молодых людей?

– Надо начать с того, что фильм «Брат» был создан в 1996 году. Наверное, в то время такой герой был необходим. Когда в настоящее время на экраны выходит очень много фильмов, которые культивируют насилие и возводят в ранг героя и супермена человека, который может убить, не моргнув глазом, при этом мило улыбнуться и пойти пить чай или кофе - это плохо. Времена поменялись, насилия достаточно на улице и в нашей жизни. Куда ни глянь, начиная с новостей. Насилие, насилие, насилие. Сейчас для нашего кинематографа надо, наоборот, что-то мелодраматичное, доброе. Вспомните кинематограф сороковых - шестидесятых годов. Очень хочется, чтобы появился новый Леонид Гайдай или Георгий Николаевич Данелия и снял хорошую, добрую, очаровательную комедию. Как они это делали.

– Какие качества характера вы унаследовали от матери и отца?

– Они - обычные люди. Папа практически всю жизнь проработал сварщиком в шахтах в городе Воркуте. Мама работал а там же. Сейчас они пенсионеры. Она меня научили любви к жизни, людям, верить в себя, никогда не сворачивать с намеченного пути. Целеустремленность, наверное, от них.

– Когда вы научились играть на гитаре и какое место она занимает в вашей сегодняшней жизни?

– Как и все пацаны, я начал играть на гитаре, когда мне было лет 12. Когда я учился в пятом или шестом классе, мне подарили гитару. Тогда занимался в музыкальной школе по классу баяна. Как все ребята моего времени, во дворах сначала выучил три аккорда, потом ещё три. Затем начал пытаться сам что-то сыграть. Играл в вокально-инструментальном ансамбле. Сейчас для меня гитара - элемент общения со сцены со зрителем. Мы собираемся с друзьями, играем любимые песни. Если у меня какой-то концерт, я выхожу на сцену и помимо общения со зрителем путём сценического слова или показа своих номеров играю на гитаре любимые романсы, песни.

– Какие роман сы вы считаете своими любимыми?

– Их много. «Не уходи, побудь со мной», например.

– При исполнении романса вы используете классическую манеру игры или аккордовую?

– Я не учился играть на гитаре профессионально. Поэтому я пытаюсь следовать внутреннему состоянию - где-то перебором, где-то тремоло, где-то щипковая техника. По-разному. Всё зависит от настроения и что это за романсы.

– Своего сиамского котёнка вы назвали Тилль? Вы страстный поклонник легенды о Тиле Уленшпигеле?

– Котёнок был назван в честь солиста группы «Рамштайн». Он был такой же взрывной по характеру и такой же добрый. Но, к сожалению, в прошлом году он погиб.

– Какие книги вы любили читать в детстве? Сохранили тягу к чтению до сегодняшнего дня?

– В свободное время я сразу беру книгу. Вот сейчас рядом со мной лежит классика: Михаил Булгаков «Рассказы, повести, романы», Марио Пьюзо «Крёстный отец». Перечитал всё. После знакомства в телепередаче «Хорошие шутки» с замечательной писательницей Татьяной Устиновой решил перечитать всё, что она создала. Раньше читал, но стало интересно ещё раз вернуться после общения с ней ко всему, что ей написано. Что ещё есть, кроме того, что я читал? В настоящий момент читается «Запасной инстинкт».

– Какие фильмы с вашим участием выходят в ближайшее время?

– В сериале «Морские дьяволы», который проходит сейчас по экранам, в одной из серий я сыграл американского шпиона. Насчёт фильмов пока говорить не буду - всё в проектах.

– Ваши пожелания телезрителям города Бийска Алтайского края?

– Смотрите наши сериалы, побольше читайте, потому что телевизор - не единственное, что есть в жизни хорошего. Любви и счастья. Дай Бог, чтобы в Алтайском крае всё было хорошо. Хотелось бы приехать в гости, но это уже зависит не от меня.